Сейчас наш театр стал мудрее

…Три вещи почти несовместные — разговаривать с артистом московского театра на Юго-Западе Олегом Леушиным, слушать запись беседы с ним и читать готовый текст на бумаге. При расшифровке нашего разговора всё время приходилось то вставлять в скобках слова, поясняющие его эмоциональное состояние, то заканчивать за него фразу — нередко он начинал словами, а продолжал жестами, мимикой. При очном контакте это выглядит очень естественно, но на бумаге, увы, блеска в глазах и увлечённости в голосе не передать. Леушин открыт и искренен, разговаривает с охотой и удовольствием — и поэтому отпала необходимость в биографической справке, так как в процессе беседы он себя представил, пожалуй, лучше, чем это сделал бы любой журналист. Однако интервью началось с обсуждения другой темы.

 

 

Акт первый. Завязка

 

- В последние годы упорно обсуждается судьба репертуарного театра: что это для России как для страны с великими театральными традициями - зло, реальность или благо. Стоит ли вообще муссировать эту тему?

 

- Российский театр с первых лет своего существования был репертуарным. Так сложилось исторически. Ведь вначале театр был крепостным, актёров принимали из "своих" же людей, потом появились семейные камерные театры, потом появился первый профессиональный коллектив — ярославский театр Федора Волкова. Так к чему что-то менять, тем более — насильно? Театр отличается от многих других социально-культурных явлений тем, что он — живой организм и сам адаптируется и приспосабливается к окружающему миру. Нельзя резко заявлять, что репертуарный театр, дескать, себя изжил. Подавляющее большинство наших театров — репертуарные, но при этом многие актёры успешно совмещают работу в театре с работой в кино и на ТВ, в антрепризах…

 

- Известно, что Вы не участвуете в антрепризных постановках. Это принципиальная позиция?

 

- Я в них не участвую, потому что нет такой возможности, а нет её из-за загруженности в театре и кино. А к антрепризе я отношусь нейтрально, ведь всё зависит от отдачи — актёрской и режиссёрской. Конечно, существует «чес», когда лепят какую-нибудь немудрящую постановочку и на ней зарабатывают деньги. Но такая же ситуация может быть и в стационарном театре…

 

- Кроме того, Вы не так часто снимаетесь в кино. Это тоже из-за занятости в театре?

 

- Да, чем больше играю в театре, тем меньше снимаюсь в кино, хотя в последнее время и там покатило (на последнем слове Олег шутливо вскрикивает).

 

- Кино Вам интересно?

 

- Конечно. Это другая профессия, любопытная. Так что, если приглашают сниматься, и не в низкопробном фильме, а в чём-то достойном, я не отказываюсь. Благодаря съёмкам появляются какие-то интересные знакомства, связи, многие уже рассчитывают именно на меня как на артиста, а не как раньше — приходилось участвовать в кастингах, где организаторам для галочки надо было посмотреть пару сотен артистов.

 

- Вы родились в Свердловске и учились в тамошнем театральном институте — СГТИ. Почему вы решили поступать именно туда, а не в Москву или Ленинград?

 

- Как-то страшно было, сразу в Москву… У меня не было столько наглости в то время, хотя силы в себе чувствовал, и желание учиться было. Поэтому я поступил в СГТИ и нисколько не жалею об этом. К слову, немало известных артистов закончили именно СГТИ!

 

- Какова история театральной школы Свердловска-Екатеринбурга?

 

- После войны было основано театральное училище, которое выпускало артистов. Когда я туда поступал училище "доживало" свой последний год в прежнем статусе. Кстати, вообще-то я поступал на факультет консерватории, отделение актёрского мастерства. Но когда я поступил (в 1985 году), нас реорганизовали, и мы стали институтом. То есть в том году родился свердловский театральный институт как таковой — буквально на первом же месяце моего обучения. А что касается театрального воспитания, то всё ведь зависит от личности преподавателя. Станиславский сидит во всех нас, давайте не будем кривить душой. Он первым озвучил те законы, которые сейчас считаются основными, базовыми. А потом его последователи — Мейерхольд, Таиров, Вахтангов, М. Чехов и другие — стали открывать какие-то новые направления, однако, основываясь именно на том, о чём говорил Станиславский. Поэтому у всех театральных школ корень один. Другое дело, что есть какие-то другие ходы, поинтереснее, поновее…

 

 

Акт второй. Развитие

 

- Как-то Вы сказали, что ушли из института в армию после первого курса из-за недовольства течением учебного процесса. Это так?

 

- Да, при этом я ушел практически "добровольцем" - у меня была отсрочка до конца института.

 

- Неужели и впрямь мотивы Вашего ухода в армию были исключительно творческими?

 

- Мой принцип — быть если не лучшим, то одним из лучших. А тогда у меня мало что получалось. Мне было 17 лет, а на курсе учились люди гораздо старше и опытнее меня. Каких-то вещей я просто не понимал, причём не только бытовых, но и связанных с чувствами и ощущениями. Мне надо было набраться опыта и ума. А где его набраться, как не в армии? Правда, там могут и последний ум отшибить, но…

 

- Поступок-то Ваш был небанальным, неординарным…

 

- У меня вопрос стоял так, что или меня отчисляют со второго курса (после зимней сессии) за профнепригодность, или я беру "тайм-аут". Выбрал второе.

 

- Как родители отнеслись к Вашему демаршу?

 

- А что родители… Они привыкли! Если я сказал, что тут спорить?.. (Улыбается.) Но у родителей была отдушина — мои младшие братья. А когда я вернулся из армии, мне опять пришлось делать выбор — меня сватали в Москву, в Ленинград, говорили, чтобы я туда ехал, что меня возьмут сразу на второй курс…  А я пришел на курс к Наталье Витальевне Мильченко, пообщался с ней и с однокурсниками, пообвыкся "на гражданке", и мне вдруг стало всё так близко и понятно, что я решил никуда не уезжать — захотел взять то, что мне предлагали там. И школа Мильченко очень серьёзно и сильно на меня повлияла. После института кто-то уехал по распределению, а оставшиеся, человек десять, основали театр, названный "Театром масок", и так просуществовали год.

 

- Что значит — театр масок? Это были реальные маски комедии дель арте или?..

 

- Нет, это общее понятие, знаменующее лицедейство. Тем более что и манера нашего режиссёра была очень яркой и характерной.

 

- "Театр масок" - именно такое определение Вам очень подходит, потому что если постороннему человеку взглянуть на список Ваших ролей, то получается…

 

- Очень богато и разнообразно, да. И это мне нравится!

 

- Вы стараетесь избежать каких-либо амплуа?

 

- Да, когда меня ещё на первом курсе поставили играть героев-любовников, мне стало плохо. В таких рамках я не мог существовать. Из-за этого, в частности, я и ушёл в армию.

 

- Вам никогда не мешало то, что у Вас внешность очень положительного человека?

 

- Вы знаете (с шутливой гордостью), с чем родился, с тем и пригодился. Что ж жаловаться…

 

- То есть вы перебороли режиссёрский стереотип, что человек, выглядящий как Вы, может играть только "правильных" героев?

 

- К счастью, это так.

 

- Однажды Вы процитировали Валерия Беляковича (главный режиссёр Театра на Юго-Западе - Г. А.), который сказал, что Вы, якобы, пришли в театр "никаким".

 

- Да, это было.

 

- А что вы можете "в ответ" сказать про Театр на Юго-Западе, — каким он был, когда Вы туда пришли?

 

- Мы с театром познакомились заочно, еще на съёмках в Свердловске я общался с Виктором Васильевичем Авиловым, с Алексеем Ваниным… И какое-то мнение, и представление у меня уже было — и о постановочных манерах Беляковича, и об актёрских традициях… И когда я пришел, то меня в первую очередь потрясла (я сразу пересмотрел весь репертуар) неимоверная энергетика этого театра и, если так можно выразиться, правда. У меня были свои мнения, что здесь актёрам надо было бы играть чуть иначе, и я бы это сделал по-другому, но общее впечатление было очень сильным. А с "той" стороны кулис больше всего меня удивил царивший там дух студии, дух взаимовыручки и взаимопомощи, ведь театр тогда официально назывался "театр-студия". Сейчас у нас из названия убрали это волшебное слово, но студийный дух живёт в нас.

 

 

Акт третий. Кульминация

 

- А что такое сейчас Театр на Юго-Западе?

 

- Как говорит Белякович, "но мы же растём"! Сейчас весь напор, вся страсть, которая была присуща театру раньше, постепенно уходит внутрь и заставляет зрителей немного по-другому оценивать и переживать то, что происходит у нас на сцене. Конечно, у нас бывают моменты "взрыва", но всё-таки наш театр стал мудрее, опытнее…

 

- Но ведь нельзя сказать, что вы заматерели?

 

- Заматерелость предполагает какой-то застой… Нет, всё равно театр очень подвижен, динамичен. Поэтому мы именно набрались опыта — всё-таки в следующем сезоне театру будет 30 лет.

 

- С какими театральными режиссёрами, помимо Беляковича, Вы работали?

 

- Кроме Н. В. Мильченко, больше ни с кем…

 

- Получается, Белякович – "Ваш" режиссёр?

 

- Безусловно.

 

- Настолько, что Вы действительно не пытались работать с другими?

 

- Ну, какие-то опыты всё-таки были… Я работал с корейским режиссёром, мы делали спектакль "Марат-Сад" и даже играли его в Корее. Кроме того, Дмитрий Калинин, выпускник СГТИ, у которого сейчас свой детский театр, ставил "Маугли", и я там играл Каа. Но эти роли не самые важные для меня.

 

- А у Вас есть интерес к профессии режиссёра? Может быть, Вы как-то исподволь себя готовите к ней?

 

- Пока нет, я занимаюсь, так сказать, внутренней режиссурой. Но я отнюдь не исключаю, что займусь постановками. Просто пока потребности в этом не испытываю.

 

- Глупо спрашивать, есть ли у Вас любимые роли, но есть ли роли, которые оказали на Вас особое влияние?

 

- Да, такие роли были в моей жизни, хотя сейчас этих спектаклей уже нет в репертуаре. Первая — роль в спектакле "Слуга двух господ". Нами был придуман персонаж по имени Пепе, у Гольдони его нет. Я находился на сцене почти три часа, но произносил всего одну фразу. При этом надо было полноценно существовать в спектакле. Это был очень ценный опыт — учиться молчать на сцене, молчать органично и уметь этим молчанием воздействовать на партнёра и на зрителя. Потом "сценическое молчание" мне пригодилось, когда я играл глухонемого в "Самоубийце" Н. Эрдмана.

 

- Какую фразу Вы там говорили?

 

- Примерно так: "Наш клан не потерпит, что другой клан нас обижает. Мы будем мстить". Пепе ходил со шрамом, жуя жвачку… Этакий чемпион Венеции по тэквондо.

 

- Когда Вы говорили свою фразу, для зала это было фурором?

 

- Это было как минимум открытием: ох ты, заговорило! (Олег подчёркнуто сказал о своём персонаже в среднем роде, интонацией выделив окончание.)

 

- А вторая роль?

 

- Года два назад был спектакль "Старые грехи" по рассказам Чехова. Я играл Чехова, то есть я как бы от автора читал его письма между инсценированными рассказами. Эта роль мне досталась рано — где-то на второй год работы в театре. Было невероятно трудно: только что выступали монстры, играли некий рассказ, играли виртуозно, с великим юмором, и после них мне надо выйти и минуты "зачитывать письмо", а там были умные, глубокие фразы, и их надо было донести до зрителя, да так, чтобы не потерять зал, чтобы зрители не думали: "Так, ну сколько можно, давайте уже следующий рассказ". Задача была, что я — часть общего действия и что я вообще-то веду этот спектакль. Это была огромная ответственность. Мы старались найти какие-то нестандартные мизансцены. К примеру, рассказ заканчивался, полностью гаснет свет, потом загорается, а я уже стою, причём в какой-то странной позе или странном действии, к примеру, я вешался…

 

- Гамлет, Калигула, Коровьев, Оберон, Кочкарёв и князь Мышкин — Ваши роли — настолько разные характеры, что их, наверное, может объединять только одно — Ваше исполнение. Можно ли сказать, что среди таких ролей есть личность, которая вам ближе прочих?

 

- Да, они все разные. Но это и есть я, если всех вместе собрать. Если к носу Кочкарёва приставить ушки Коровьева — это я! Но конечно (шутливо), мои собственные благородные черты мне гораздо ближе.

 

- Давайте устроим блиц-опрос. Какую одну черту Вы бы взяли от Гамлета?

 

- Обостренное чувство справедливости.

 

- От Коровьева?

 

- Юмор.

 

- От Кочкарёва?

 

- Напор.

 

- От Хлестакова?

 

- Открытость!

 

- От Мышкина?

 

- Боль.

 

- От Ван Хельсинга?

 

- Смелость.

 

- От Калигулы?

 

- Страсть.

 

- От глухонемого родственника в "Самоубийце"?

 

- Чистоту.

 

- От цыгана? (Также роль в "Самоубийце". - Г. А.)

 

- Шарм.

 

- От Оберона?

 

- Любовь!

 

- Вопрос, связанный с ролью глухонемого. Она — небольшая. Как Вы относитесь к такому чередованию ролей — заглавные, главные и совсем маленькие?

 

- Нет маленьких ролей, есть плохие актёры! Конечно, мне, для поддержания своего реноме (приосанивается), надо играть большие роли, но если предлагают такую роль, если её можно интересно сделать, почему нет? Это очень интересно — выйти буквально на минуту, но чтобы были аплодисменты, чтобы тебя запомнили. Это дорогого стоит. Иной раз корячишься три часа, и ничего. А тут пять минут — и практически на коне!

 

- Кстати, о реноме. Вы — заслуженный артист России. Как Вы относитесь к регалиям, что Вы почувствовали, когда Вам присвоили это звание?

 

- Было чувство какого-то лёгкого удовлетворения, что вот, не впустую работаю. Звание немного потешило самолюбие, и я даже пережил нечто наподобие катарсиса. Даже слёзы на глазах навернулись. Дело было так. Мы гастролировали в Японии. Стоим возле гостиницы утром, с чемоданами. Выходит Белякович и говорит: "Вчера в спектакле "Сон в летнюю ночь" играли два заслуженных артиста России — Карина Дымонт и Олег Леушин". Белякович ведь ещё и подавать умеет такие вещи…

  Звание слегка потешило моё самолюбие, причём недолгое время, а теперь я про него и не вспоминаю. На материальном положении это никак не сказалось (как и у всех сейчас, впрочем), не те сейчас времена, сейчас платят за другое… Но вот для родителей это была настоящая радость. Мама утешилась и поняла, что не зря всё, не зря…

 

- Ваши родители живут в Екатеринбурге. Удается ли им посещать ваш театр, смотреть на Вас "в деле"?

 

- Они иногда приезжают и ходят в наш театр. Что они говорят про мои роли? Да что родители могут сказать! Мама говорит: "Очень понравилось, но я устала сидеть" (смеётся).

 

- Можете ли вы про кого-либо из коллег без тени ревности и зависти сказать, что любите их и уважаете именно как артистов?

 

- Пусть мои слова не прозвучат как лесть в адрес Валерия Романовича Беляковича, но, в первую очередь, это он. Кроме него — гениальный Виктор Авилов, недавно ушедший от нас. Еще Евгений Бакалов и Сергей Белякович, оба играют в нашем театре. А "извне" — Дмитрий Бозин, очень выразительный и пластичный артист, работающий в своей манере. Есть в Петербурге замечательный артист Леонид Осокин, мой однокурсник. Но при этом я не буду говорить о тех, с кем я не знаком и с кем лично не работал. Есть, конечно же, у нас столпы, на которых равняешься…

 

- Вы бы хотели стать столпом?

 

- (Требовательно.) А что мне за это будет? Нет, это уже попахивает каким-то язычеством. Столп, идол, "поднимите мне веки"…

 

- Но ведь Вы про других так говорите…

 

- В моем понимании "столп" — это нечто другое. Мне надо оставаться таким же настоящим, таким же ищущим, страждущим…

 

 

Акт четвёртый. Развязка.

 

- Как Вы проводите отпуск, что вы делаете в "мёртвый" сезон?

 

- Иногда работаю, если есть работа, в кино, например. Но, по возможности, я выезжаю из Москвы. На дачу — на участке моего хорошего друга есть отдельный домик, где я и живу. В прошлом году случилось чудо — в подарок жене на день рождения мы слетали на две недели в Египет. Две недели ни о чём не думали, лежали и отдыхали, купались, ездили на экскурсии. Я стал заниматься дайвингом! Оказывается, это так страшно! Но увлекает.

 

- В это время Вы скучаете по театру?

 

- Я о нём не думаю, по возможности. Это и есть отдых, когда удаётся отключиться.

 

- Ходите ли Вы в другие театры, учитывая Вашу занятость?

 

- Очень редко, но хожу — благодаря друзьям. Почему-то чаще всего оказываюсь в театре Романа Виктюка. Очень хочу посмотреть на К. Хабенского в роли Калигулы и "Гамлета" в МХТ.

 

- За новинками кинематографа следите?

 

- Недавно посмотрел фильм "Сволочи", не понравился. А в целом — следить не очень получается, мешает "узкая специализация": в кино я хожу, в основном, с Георгием, моим сыном двенадцати лет. Если есть какая-то картина, интересная нам обоим, мы идём. Особенно на мультфильмы. К примеру, мы очень ждали "Ледникового периода-2".

 

- Что вы думаете о таких сериалах, как "Идиот", "Мастер и Маргарита", "В круге первом"?

 

- "В круге первом" я почти не видел, только кусочки. "Идиота" смотрел выборочно, и что-то интересное смог увидеть. Но у меня в памяти Мышкин в исполнении Яковлева. А вот что касается "Мастера" (шутливо начинает рычать), тут у меня просто слов нет!

   Конечно, "Идиота" нельзя ставить на одну ступень с криминальными сериалами или ситкомами. То же самое в театре: есть спектакли философские, как "Гамлет" или "Калигула", а есть, нисколько не умаляя гений Гоголя, "Женитьба" и "Ревизор". У разных спектаклей разные цели. Зрителям иногда надо и просто отдыхать, не все же их воспитывать и учить, не всё же актёрам держать зеркало перед природой. На одних "Калигулах" театра не построишь. Так же и в кино. Другое дело, что плохих сериалов стало слишком много. Это уже перебор. Но искусство, как уже говорилось, само знает, что лучше продаётся. Это же целая система… Раз снимают, значит, смотрят, а раз смотрят, значит, будут снимать.

   А что касается упомянутых Вами сериалов, то, конечно, когда есть время, я их смотрю, и буду смотреть, потому что они расширяют кругозор и в них чаще всего играют очень хорошие актёры, смотреть на которых мне интересно. Другой вопрос, что лично я определённые вещи вижу по-иному. Но есть же и совершенно другой, отвлечённый зритель, как, к примеру, моя мама, которой все это нравится. "Мастера и Маргариту" она смотрела с большим удовольствием.

 

— Если с творческой, с материальной точек зрения всё будет складываться хорошо, Вы хотели бы остаться в Театре на Юго-Западе до тех пор, пока у Вас будут силы и желание работать на сцене?

 

- Очень хочу, чтобы так было. Уже была масса возможностей всё бросить и уехать. Но не хочу. Бегать и распылять себя, делая вид, что я в поиске — не для меня. Лучше встать и "копать" в определённом направлении. Тогда будет толк. А сразу успеть везде — это трудно. Другое дело, что теперь у меня есть какой-то опыт и я бы хотел немного полнее реализовывать свой потенциал. Надеюсь, получится.

 

 

Григорий Аросев

март 2006 г.

 

 

Источник: Журнал "Страстной бульвар, 10", № 7-87