Интервью Олега Леушина. Театр на Юго-Западе

В этом сезоне случилось целых три премьеры - "Маленькие Трагедии 2k30", "Кабала святош" и "Зойкина квартира".

Мы поговорили с Олегом Леушиным, режиссером "Кабалы святош", о Мольере и художнике в современном мире.

 

 

Мольер – жертва собственных страстей или обстоятельств? Или и то, и другое вместе?

Отделять одно от другого нельзя. Нас воспитывают обстоятельства, и наш характер определяют именно они.

 

Что трагичнее – социальная или любовная развязка?

Они неотделимы, они вместе приводят к печальному концу. Все ситуации, в которых оказывается Мольер, приводят к тому, к чему приводят. Была бы по отдельности одна проблема или другая – он бы пережил. Мы все, чаще всего, справляемся с потерями в любви, с потерей каких-то привилегий. А когда наваливается ком проблем – выход, видимо, только один.

 

Почему Мольер делает такой роковой выбор в любви?

Он ведь не знает всех предполагаемых обстоятельств, любовь она и есть любовь. Другого варианта у него не было. Однако все эти истории под собой не имеют реального основания. Историческими фактами родство Арманды и Мольера не подтверждено. Более того: Арманда, после смерти Мольера, долгие годы руководила театром Мольера.

 

Должен ли артист иметь свою политическую позицию?

Политика человека все-таки определяется его нравственностью, потому что это сама по себе вещь, на мой взгляд, антиморальная. Однако без нее никак. Мы порой слишком усложняем себе жизнь.

Политика – это игра амбиций людей. Артист должен разбираться в текущей ситуации и иметь свою гражданскую, человеческую позицию и транслировать в зал человеческие заповеди, которые нам были даны в свое время. А уж кто и в какой цвет это окрашивает, как и где применяет – это дело политиканов, а артисту в этой лезть не нужно. Человеческой позиции вполне достаточно.

 

Часто говорят о том, что художник, чтобы творить, должен страдать. Но сегодня, в связи с активными исследованиями мозга, люди все чаще приходят к выводу — для творчества необходимо состояние счастья. Ваше мнение на этот счет?

Раздражитель должен быть всегда. В той же китайской философии путь к творчеству лежит через созерцание, погружение в состояние нирваны. Человек находится в достаточно пассивном внешне состоянии. А для артиста, для любого творческого человека, должна быть потребность что-то озвучить и выплеснуть из себя, это всегда какая-то проблема, дискомфорт, несправедливость. Он не обязательно должен прям страдать от этого, но человек, не прошедший какие-то муки, навряд ли способен затронуть и раскрыть какие-то глубокие мысли. Я всегда говорю, что наша актерская профессия состоит в том, чтобы из мухи раздуть слона: маленькое событие, которое ты однажды пережил, потом трансформировать в какую-то глобальную вещь. Человек должен проходить через какие-то препоны – это дает пищу для глубины и творчества.

Каждую секунду что-то случается, мы начинаем об этом думать, переживать, страдать – неразделенная любовь, непризнание в обществе, проблемы с собакой твоей. Родившись, мы сразу начинаем решать проблемы.

 

Есть ли какие-то нравственные испытания, который должен в своей жизни пройти каждый?

Момент нравственного выбора – это и есть испытание, и у каждого он рано или поздно настанет.

Вся жизнь состоит из выбора. Каждый сам кует свое счастье и делает свою судьбу. Что-то предопределено, но всегда есть разные варианты развития. Либо идешь за черной, либо за белой стороной – мне кажется, это так.

 

Нужна ли художнику цензура?

Художнику нужна внутренняя цензура. То, что было раньше – это, скорее, идеология. Военные и предвоенные фильмы были заточены на патриотизм, на победу; те, что после войны – полны позитива, романтики, любви. Да, это был государственный заказ, но это не цензура в чистом виде. Художники, которые творили эти замечательные фильмы, так, чаще всего, и думали.

Наша страна сегодня в поисках пути, в поисках национальной идеи. Человек ведь не может жизнь бесцельно, хотя бы маленькая цель у него должна быть. Сегодня есть момент некой вседозволенности, поэтому я говорю о цензуре художника внутренней – что можно выплеснуть на сцену, а что нельзя.

Ведь можно выплескивать совершенно жуткие, страшные и некрасивые вещи, но тут уже момент подачи. Как художник найдет аллегорию, интересный ход.

Вопрос формы – вопрос внутренней, а не внешней цензуры.

 

Источник: Страница Театра на Юго-Западе, В контакте (Текст интервью здесь)

20.05.2019

Поделиться